для тех, кто слушает стихи Евгения Вежлян:

*  *  *

Щекотка предметов на коже твоей,
Столь малых, что в пальцах сведенных - утонут.
Стоишь и решаешь, который главней: 
От тисовых листьев - до водорослей,
От песьих шерстинок - до зыби зеленой,
В какую ты море свое начесал
Двумя пятернями. Но как это жутко,
Что между горячими гребнями скал 
И пятнышком родинки – нет промежутка.
Стою и решаю: назвать – не назвать
Того, кто за мной наблюдает, решая:
А чем еще будет природа сплошная
Притихшую мелочь его искушать? 
..^..   






*  *  *

Кто многих случайных из крови и кожи
Сработал, самих на себя не похожих, чтоб
Смысла - (здесь яблоки падают в сад,
А звуки такие, как будто уродцев
Из этих вот некто тяжелый крадется,
Но память тугая ему не дается,
И времени клочья на ветках висят) - 
В них было не больше, чем в этом пассаже
Словесном, и меньше, чем в круглом пейзаже,
Растущем из тела-меня-на-скале
До самого внешнего мира, и вязок 
Был ветер, дрожащий в уключинах связок,
И в крыльях шатров, и в небесной смоле?…
В итоге - неслышно, как глухонемые,
На небе слова повисали простые,
И, рты миновав, становились гнильем,
Подручной материей, прочих не тленней,
Пригодной, чтоб вылепить тело мое
И яблоко этой вот круглой вселенной…
..^.. 














Психея

                     «Свиданий наших…»
                                     А. Тарковский

Что я бродяжка, чье пустое тело
О мертвые растенья шелестело,
Царапалось на солнечном стекле
И жаждало названия простого –
Ты выдумал. Но тающее слово
Как мяса шмат, лежало на столе…

Не человек, но совокупность следствий,
Ты навещал меня в минуты бедствий
И требовал, присутствием дразня.
Ты вызывал взойти и проявиться.
Рвалась. Но нечем было становиться.
И, брезгуя, ты покидал меня.

Не человек, но черный стебель речи,
Ты с каждым разом делался все резче,
И прорастал из семени теней,
Сквозь щель в полу и трещинки в посуде,
Подмышек мглу, зрачки –
                                  Ты был повсюду,
И был собой. Но тем оно верней:

На пустырях, среди дневных скитаний
По городам, лишенным очертаний,
Не человек – но сгусток вещества,
Ты выпирал наружу жилой рудной,
Но я тебя прочла, как почерк трудный,
И, Боже правый – я была жива.

                                  Москва, Билингва, август 2007
..^..







Дорожное

Когда тебе нечего вовсе сказать,
Ты память свою начинаешь терзать,
И, вытащив, будто занозу,
Какой-нибудь мелкий, навязчивый бред,
Стремишься его разглядеть на просвет,
Подносишь то к глазу, то к носу.

Но в травах развешаны палки стрекоз,
Но воздуха жаркого льется наркоз
Сквозь щелку фрамуги вагонной.
А память, лишившись щербинки больной,
Баюкает ранку рукою одной,
Качаясь на полке наклонной.
И речь, словно провод тебя обмотав,
Протянется сквозь одинакий состав,
Зрачки машиниста – 
                                    В природу,
Где правда немая роится в пыли,
В невидимых пазухах сонной земли,
В кровавых уключинах рода.

                      Москва-Терещенская, авг. 2007
..^..










ПОД СТЕКЛОМ 

Нескромность - краснеть, но - не выронить тайны. 
Так в склянке забытой меж створ на окне 
Засохший комарик остался - случайный- 
Свидетелем августа никнуть на дне... 
Пусть я не владею материей клейкой 
Твоих бормотаний, и бредов, и мук, 
Я буду - без имени - петь канарейкой, 
Лечить наложением крыльев. И - рук... 
И желтые - оползень спелой фланели - 
По комнате стулья расставлены так, 
Как мы говорили, любили, болели, 
Как пили дешевый клоповый коньяк. 
Там корка на окнах холодным закатом 
Хрустела и тлела, и в трещины губ 
Кололо пространство студеным квадратом 
Из горьких рисованных соусом труб. 
Мы жили, мы пели, мы здесь - наследили. 
Наследникам - значит - следы убирать, 
Когда по дорожке из солнечной пыли 
Сюда, под стекло, мы придем - помирать. 
..^..








*  *  * 

Стрекозье зренье.... Мелочам места определить осталось. 
Остыла. Жимолость и жалость отдать оранжевым лучам. 
Устала. Трепотню и трепет, и пот и пепел - темноте. 
Теперь меня природа лепит, раскачиваясь на хвосте, 
Как обезьяну - обезьяна. Уставив в небо круглый зрак. 
Подобие подобья. Так... Огрызок яблока. Пятак... 
Похоронить на дне кармана. Забытый звук... 
Игла...Винил... Туда, где прошлое застыло... 
Туда где ты меня любил. Туда, где я тебя - простила. 
..^..










ТВОЙ СОН  

Ты тоже видел этот сон - 
Древесный шерстяной, 
Где вербных точек перезвон 
В горсти берестяной, 
Где солью стиснутая речь, 
Глумлива и горька, 
Растет навыворот из плеч, 
Как лишняя рука... 
Где мы вдвоем - как никогда 
В теперешнюю стынь, 
Где ты - колючий, как звезда - 
Мне выпалил - "остынь"... 

Но только - здесь - 
Но только - вот - 
В краю иных существ 
Меня ты выстеклил - как лед 
И вымучил - как бес. 
А после - научил расти - 
Вперед и вверх и влет... 
И злость горит в моей кости, 
И холод не берет... 

Я металлической струной - 
Не завитком ресниц 
Коснусь подкладки шерстяной 
Во сне - твоих границ... 
И ты - СРЕДИ, НАСКВОЗЬ и ВБРОД - 
Очнешься, наконец... 
Но я-то сплю - наоборот. 
Ты станешь мне - птенец... 
Непрочный, грифельной иглой 
Проросший из-под век, 
Как будто свет сочится мглой, 
Как будто в пальцах - снег. 
..^..









СВЕРЧОК 

Натужен, напружен - стручком - 
Смычком прямокрылым - заточен - 
Ты выдуман мною - сверчком. 
Ничком - не-под-строчен, 
Сиречь - не подвержен строке, 
Простеганной болью, 
Застрял в паучином зрачке - 
Любовью, что солью, 
От всяческих порчь напоен... 
Зубчатым коленом 
О чрево глазное мое 
Скребешься из плена... 
Я в это поверить боюсь, 
Но, веки сжимая, 
Ресничную завязь твою 
Наощупь ломаю. 
..^..



.







ГЛАЗ

У веранды под вечер железистый запах и - вкус. 
Как арбузная корка, до выщербин вычерпан сон. 
Лунный сок заполняет вот эту - где я тебе снюсь, 
Превращаюсь во сне в земноводный сырой эмбрион. 
Этот ветер как веник...От копчика до потолка 
Выметает бессонницы крошки-мурашки моей. 
Это я тебе снюсь - сквозь меня прорастает строка, 
Сквозь бессонное "я" прорастает колючий репей. 
Снюсь. Не сплю. Я в плену твоих зябких зажмуренных век. 
Лунный сок застывает сукровичным, плавким желе. 
Это в лунном глазу нарождается сон-человек, 
Эмбрион-человек. И не спит на веранде во мгле. 
..^..

всё в исп.  В. Луцкера