звучащие стихи

для тех, кто слушает стихи

Пабло
Неруда:
(12.07.1904 - 23.09.1973)
Нобелевская премия 1971 г.

"Простите, что мои глаза светились..."	mp3	2167 K


Из книги "100 сонетов о любви"
перевод Сергея Крюкова

Сонет 1 "Всему, что на земле непреходяще..."	mp3	1883 K
Сонет 33 "Пора бы возвращаться нам домой..."	mp3	1196 K
Сонет 36 "Ты царствуешь на кухне и повсюду..."	mp3	1338 K
Сонет 39 "Мне не забыть, как высохшую розу..."	mp3	1334 K
Сонет 40 "Во влажном свете тишины зелёной..."	mp3	1316 K
Сонет 56 "Заметив тучи мрачные за мной..."	mp3	1236 K
Сонет 100 "Над головой раздвину изумруды..."	mp3	1655 K


ЛЮБОВЬ (Из цикла "СТИХИ КАПИТАНА")	mp3	4227 K
"Есть дни, которые ещё в пути..."	mp3	1253 K







*  *  *

Простите, что мои глаза светились
лишь тусклым светом океанской пены,
простите, что у моего пространства
ни гавани, ни края,
ни конца.
Всегда был монотонным мой напев,
а слово — будто сумрачная птица,
как живность меж камней,
как неутешность
студёной, вечно девственной планеты.
Простите за сквозную непрерывность
воды, камней и пены, за абсурд
приливов — здесь моё уединенье,
здесь соль кусает стены моего
таинственного бытия, где я —
лишь малая частица
мирозданья,
всегдашней дали, чьи колокола
её дробят и множат в стольких волнах, -
часть тишины, чьи водоросли тихо
опутывают тонущий напев.

Перевод с испанского Павла Грушко, 1977
..^..






Сонет 1

Всему, что на земле непреходяще,
Одно лишь имя вечное – Матильда.
Лишь в нём одном растут рассвета крылья,
Лишь в нём огонь цветов лимоны прячут…

Ах, это имя – разве же не парус
Для деревянных шхун в бескрайнем море?!
Течений струи в голубом просторе,
С души моей смывающие старость!

Я меж вьюнков нашарил имя это,
Секретный ход в страну другого света,
Где жизнь цветёт благоуханным чудом…

Спали меня сжигающим соблазном,
Испепели бездонно-чёрным глазом,
Но пусть и явь, и сны тобою будут!
..^..











Сонет 33

 Пора бы возвращаться нам домой.
 Там виноград, наверно, влез на крышу
 И в спаленку твою, проворней мыши,
 Забрался полдень истиной самой.

 Лобзанья наши обошли весь мир:
 Армения застыла каплей мёда,
 Взмыл голубком Цейлон по небосводу,
 Меж днём и ночью лёг Янцзы пунктир...

 В скрежещущие волны окунёмся,
 Почтовыми голубками вернёмся,
 Куда весь люд инстинктами ведом.
 Не вечно же летать любви по свету!
 И, подчиняясь древнему завету,
 Вернутся поцелуи в добрый дом.
..^..   






 Сонет 36

 Ты царствуешь на кухне и повсюду,
 Пантера в пышных дебрях сельдерея.
 Твой беспокойный мир, мне сердце грея,
 Сверкает маслом, воском и посудой…

 Когда чеснок ты из земли тащила,
 Окрасив мир лиловостью растенья,
 В салатах растворились сновиденья,
 Свернулся змеем шланг, лишённый силы.

 Стрижёшь кусты, будя их ароматы,
 Ныряешь в пену стирок без возврата,
 Завешивая небо парусами.
 И в плаванье безбрежном
 по наитью
 В моих анналах делаешь открытья
 И ловишь буквы жадными устами.
..^..   







Сонет 39

 Мне не забыть, как высохшую розу
 Сумела оживить рука твоя.
 Ты - как воды журчащая струя,
 Как солнца луч сквозь утренние росы…

 В саду с тобой – лопата, тяпка, лейка
 Бегут весёлой стайкою зверей,
 Врачуя землю, чтобы поскорей
 Взошла на ней цветущая семейка.

 Хвала и честь – в труде подобным пчёлам
 Мозолистым рукам твоим весёлым,
 Что сердцу дарят ласку, как цветку.
 Случилось чудо: камень обожжённый,
 Теплом твоих ладоней воскрешённый,
 Я вновь пою, прогнав за дверь тоску.
..^..   






Сонет 40

 Во влажном свете тишины зелёной
 Июль дрожал и бился мотыльком.
 От скал, чей профиль с детства нам знаком,
 Ты шла сквозь миг, в одну тебя влюблённый.

 Несла в руках ты ржавые охапки
 Морских цветов, растерзанных волной,
 Взметнувших жалость лишь в тебе одной.
 И руки жгли просоленные тряпки.

 Я так люблю твой гладкий камень кожи!
 И ноготков на пальцах нет дороже.
 Мне мил разлитый счастьем щедрый рот.
 Мой дом, с морской пучиной по соседству,
 Своей рукой обереги от бедствий
 И защити покой мой от невзгод.
..^.. 











 Сонет 56

 Заметив тучи мрачные за мной,
 Зло отгони невидимой рукою.
 Морское утро шествием покоя
 Обережёт от бед - любви стеной.

 От добрых песен – злобе грош цена,
 Пираты гибнут от морского штиля.
 Скажу «любовь» - и канет мир насилья,
 И в небе голубином вновь – весна…

 Любовь моя, ты – песня, ты – цветок,
 Ты – солнца золотого лепесток,
 Упавший Божьей милостью на землю…
 Узорчатою тенью виноград
 В полдневный час - тебя украсить рад.
 И я твоим шагам небесным внемлю.
..^..














Сонет 100

Над головой раздвину изумруды,
Чтоб лучше видеть, как твоя рука,
Подобно колыханью колоска,
Мне письма шлёт про жизненное чудо.

Как буйно разукрашен этот мир!
Плывёт корабль восторженной планеты,
А мы на нём – живые самоцветы…
И звон согласья пронизал эфир…

Ни облачка, ни грусти в мире нет –
И осеняет яблоневый цвет
Скрижали жизни, красками колдуя.

Мы для гвоздик, что шепчутся тайком,
Невидимые панцири скуём
Из вечности земного поцелуя.
..^..




ЛЮБОВЬ

         (Из цикла "СТИХИ КАПИТАНА") 

Если хочешь, лиши меня хлеба,
лиши меня воздуха,
не лишай меня лишь твоего неповторимого смеха.


Не лишай меня розы,
копья, которое вдруг обнажаешь,
воды, что внезапно вскипает
в твоей радости,
звонкой волны серебра,
что рождается вдруг из тебя.


Многотрудна борьба моя,
я возвращаюсь домой
с утомлённым, натруженным взглядом,
иногда оттого, что глаза мои видят всё чаще,
как несклонна земля к переменам,
но, когда я вхожу,
мне навстречу взлетает твой смех,
распахнув предо мною
ворота надежды и жизни.


Рассыпай же, любовь моя,
в самый тёмный мой час
зёрна светлого смеха,
и, если внезапно увидишь
кровь мою на булыжниках улицы,
смейся, любовь моя,
ибо станет твой смех
в руках моих острым клинком.


У осеннего моря
пускай он вздымает
твой смех,
многопенный каскад,
а весною
я хочу твоего долгожданного смеха, любовь,
как цветка долгожданного,
венчика синего, розы,
розы родины звонкой моей.


Смейся громко, любовь моя,
над луною, над ночью, над днём,
над кривыми проулками острова,
над нескладным мальчишкой,
который так любит тебя,
но, когда я раскрою глаза,
и когда я закрою глаза,
и шаги мои вдруг удаляются,
и шаги мои вдруг возвращаются,
откажи мне и в хлебе, и в воздухе,
в свете, в весне,
но только не в смехе твоём,
не отказывай в смехе твоём,
без него я умру.


Перевод с испанского М. Алигер, 1977
..^..






*  *  *

Есть дни, которые ещё в пути, 
которые покуда не готовы, 
как хлеб, как стулья, как любой продукт, 
производимый в мастерской, в аптеке, — 
есть фабрики грядущих дней, и в них 
есть мастера на каждый вкус и душу, 
они отмеривают, ладят, строят 
и ясные, и пасмурные дни, 
которые однажды постучатся, 
чтоб наградить нас спелым апельсином 
или в упор, с порога, расстрелять. 
                            Пер. П. Грушко
..^..

всё в исп. В. Луцкера

МЕДЛЕННО УМИРАЕТ ТОТ..... Медленно умирает тот, кто не путешествует, кто не читает, кто не слышит музыки, Кто не может найти гармонию в себе. Медленно умирает тот, кто разрушает свою веру в себя, кто не позволяет себе помогать. Медленно умирает тот, кто уничтожает саму любовь, И проживает свои дни с постоянными жалобами О невезении или непрекращающемся дожде. Умирает медленно тот, кто бросает свои планы, Ещё даже не начав их, Кто не задаёт вопросы об аргументах ему неизвестных, И кто не отвечает, когда его спрашивают о том, что он знает. Медленно умирает тот, кто становится рабом привычки, Выполняя каждый день один и тот же маршрут, Кто не меняет направление, Кто не рискует менять цвета одежды, Кто не разговаривает с незнакомцами. Медленно умирает тот, кто избегает страстей, А зевок могут заменить на улыбку. Кто предпочитает чёрным по белому и точки над буквой «i», Вместо того, чтобы быть вместе с эмоциями, Именно теми, которые делают глаза лучистыми, Которые могут заставить сердце стучать И от ошибки, и от чувств. Медленно умирает тот, кто не переворачивает столы, Тот, кто не отбивает удары судьбы, когда он несчастлив в работе или в любви, тот, кто не рискует тем, что есть, ради того неизвестного, что может быть, если идти за мечтой, кто не позволяет себе, хотя бы раз в жизни, убежать от благоразумных советов … Постараемся же избежать смерть маленькими дозами, Помня всегда о том, что быть живым, Требует большого долгого усилия Простого действия дышать. Живи сегодня! Рискни сегодня! Сделай это сегодня! Не смей умирать медленно! Не запрещайте себе быть счастливым! ЗИМНИЙ САД Идет зима. Медлительные листья покровом тишины и желтизны диктуют мне сияющий наказ. Я книга снега, просторная ладонь, поля, округа в ожиданьи и весь принадлежу земле, зиме. Сперва в листве разросся шум простора, потом пшеницу звездную ожгло пунцовыми цветами, а там явилась осень и учредила письменность вина - но все прошло, и стала чаша лета иссякшим небом, а яблоко плавучее погасло. Я на балконе ждал в печали смертной, как в пору детства, дружного с плющом, - ждал, что земля свои протянет крылья к моей необитаемой любви. Я знал, что роза может облететь, а косточка недолговечной сливы опять заснет и снова прорастет, - и охмелел от полной чаши ветра, да так, что стало полуночным море, и пепельной - вечерняя заря. Уже утихомирилась земля, не пристает с вопросами своими, взъерошив шерсть бескрайней тишины. И снова я бродяга молчаливый, который издали прибрел, одетый в студенный ливень и в колокола, - в долгу перед земною чистой смертью за несгибаемость моих ростков. Перевод П.Грушко 1977 --------------------------- https://rustih.ru/pablo-neruda-100-sonetov-o-lyubvi/2/ из 100 сонетов о любви (переводы С. Крюкова) Сонет 2 До поцелуя путь неизмерим. Как путнику в дороге одиноко! Вновь, утопая в ливневых потоках, Пронзают поезда весенний дым… Но мы с тобой сквозь ливня серебро Сливаемся в поток неукротимый, От сущности до облика едины, Как время, как вода… К бедру – бедро. О, Боже! Сколько гальки и камней Снесла река до устья у Бороа! О, Боже! Сколько бесконечных дней И рельсы, и границы, и язык… Влюблённых разделяют на дорогах! Детей Земли, праматери гвоздик. Сонет 3 Не знаю я, зачем, какой дорогой Печальная жестокая любовь, Фиалка за щетиною шипов, Ты пробралась к души моей порогу. Не знаю, почему низвергла пламень Ты на мою опавшую листву – Натягивал ли Эрос тетиву Иль был подсказкой путеводный камень. Но знаю я, что после страшной ночи Заря хмельная открывала очи, День наставал, и отступала мгла, Когда любовь, коварная и злая, Страстей шипами грудь мою терзая, Мне в сердце путь безжалостно прожгла. Сонет 4 Я вспомню своенравное ущелье, Где трепетно курились ароматы И тени сиротливые пернатых Сквозили, как отрогов подношенья. Я вспомню подношения равнины: Колючки, корни бешеные чащи, Цветы и травы с запахом дурящим И золотистые разводы глины. Я вспомню ветку, камень в пене снежной – Из тишины туманной безмятежной, – Величественный дар твоей руки. И было всё впервые и как прежде: Шли наугад мы по горам в надежде, Всё находя, всем чащам вопреки. Сонет 5 Я знал всегда, что неприкосновенны Лучи рассвета и ночная мгла. Рука моя коснуться лишь могла Плодов земли твоей благословенной. Глаза твои писали в храме жрицы, На пьедестале тело возвели. Ты вся – из глины, плоть своей земли, И я тебя касаюсь, как пшеницы. Лишь сердце вспоминало поцелуи, Пока не понял, что тебя люблю я, Единственная из арауканок! Я, как шальной, бродил, пока не встретил, Для поцелуев – боль свою на свете, Рождённую из глины и вулканов. Сонет 6 Я срезал ветку, заблудившись в чаще, И плач её к сухим губам поднёс. То был ли шёпот ливня, полный слёз Иль треснувшего сердца стон хрипящий?.. Передо мною всплыл из дали дальней Давно знакомый образ или звук, Прорвавший толщу тысячи разлук И беспредельность осени печальной. И ветка, пробуждённая губами, Заполонила чащу голосами, Рождёнными пареньем аромата. И замер я – кольнули сердце снова Былые сны родительского крова И детство, позабытое когда-то. Сонет 7 Я прошептал: «Пойдём со мной», за ширмой тайны Скрыв ото всех свою печальнейшую долю. И – ни гвоздики лепесток, ни звук случайный Не защитили сердца чуткого от боли. Я повторил: «Пойдём со мной!» — за шаг от смерти. Никто не видел на губах луны беззвучной, Что подымалась кровоточием отверстым. О, как забыть любовь, цветок в шипах колючих! Но голос твой позвал меня: «Пойдём со мною!» — Ты раскупорила бутыль со старым джинном – И боль, и ярость, и любовь рвались на волю Из леденящих погребов: пути открыты! Я ощутил губами вкус огня забытый, — И вновь гвоздики, вспыхнув, сердце обожгли мне! Сонет 8 Когда б глаза твои не спорили с луной, С лучами будней, с их неистовой работой, С янтарно-жёлтым воскресеньем и с субботой, С мечтой, напитанной осенней желтизной, Когда бы не была тем жёлтым мигом ты, В который по плющу карабкается осень, Ковригой, что луна печёт, сгущая просинь И сея звёзд муку в просторах высоты, Ну, как бы я тогда узнал тебя, мой друг! В тебе люблю я всё, живущее вокруг: Ход времени, песок, дождя седые плети… Всё, без чего бы жить мы не смогли с тобой. Я это всё могу увидеть пред собой: В тебе я нахожу всё сущее на свете. Сонет 9 От света, преломлённого волной, Вонзившейся в скалу, сверкнули розы – И окоём, рокочущий и грозный, Облёкся виноградиной земной. Магнолии солёной пены моря, Потоки магнетизма, крахи, смерти И душ неугомонных круговерти – В беснующемся соляном растворе… Любимая! Пока морские волны Свергают всё, чем прежде были полны, Мы в душах не нарушим тишины Не потому ль, что в ритмике степенной Воды, песка и просолённой пены Мы укрываем таинства луны? Сонет 10 Краса твоя нежней, чем тонкий голос скрипки, Пшеница, шёлк, агат и персик наливной… Порой она на миг рисует образ зыбкий, Смягчающий жару прохладною волной. Шлифует океан прекраснейшие ноги, Отлитые черты, что изваял песок. И пламень красоты, величественно-строгий, Зеркальной глубиной вбирает волн поток. Ты – хрупкий призрак, ты – клочок солёной пены… Останься же вовек да неприкосновенной Для чувства и руки, подобная весне! О, время, не сотри волшебности невинной! Да будет образ твой вовеки на волне Мерилом красоты лилейно-лебединой! Сонет 11 Твой голос, губы, каждый волос твой… Без них я даже хлебом сыт не стану. Рассветный луч подобен лишь туману: Ищу во тьме ручей шагов живой. Я пил бы смех, летящий трелью вдаль, И руки цвета вызревшего хлеба, И ногти тона утреннего неба, И кожи розовеющий миндаль… Как жажду я огня красы твоей, Любой черты лица, что всех милей, Твоих ресниц неуловимой тени!.. Изголодавшись, я ищу твой след – По запаху, по звуку – сердца свет, Как леопард, вдыхая дух смятений. Сонет 12 О, яблоко, горящее луною, Глубин морских потусторонний свет, Из водорослей сотканный букет, Мерцающий под вечною волною! Любовь – полёт в упругом буйном зное Меж дном морским и отсветом планет, Дуэль, в которой побеждённых нет, Но оба негой сражены одною… Я прохожу губами по твоей Бескрайности речушек и полей, По склонам гор, по городам и весям… И жжение блаженное в крови Сочится капиллярами любви И вспыхивает сполохом небесным. Сонет 13 Свечение – от пят к роскошной гриве – По выпуклой изысканности форм Лучит не перламутр и не фарфор, А тёплый свежий хлеб – во славу ниве. Ко сроку созревания недаром, Как житница, ты полнилась зерном. И грудь твоя раздвоенным холмом, Как уголь, занимается пожаром. Из хлеба – тело: губы, ноги, кровь… Я ем – наутро он родится вновь. И вновь идёт по заданному кругу. Твой жар в крови – от пламени печей, А сытность – от муки для калачей. А хлеба плоть душиста и упруга. Сонет 14 Ну, где мне бездну времени найти – Насытиться твоими волосами! Порой гордятся милыми глазами, А мне, как знамя, – волосы в пути. За этот жгучий, жалящий костёр Тебя Горгоной греки бы прозвали. Я, чуя сердцем входы в эти пали, Зову тебя растрёпой. Не в укор. Когда в ночи собьёшься ты с дороги, Припомни: я люблю и жду в тревоге. Не дай любви состариться от слёз В сплетении дорог и рек без брода, Пока не вспыхнет золото восхода Над чащей золотых твоих волос. Сонет 15 Упругий, стройный, гибкий, как лозина, Твой образ жил извечно на земле. В янтарный плод на молодом стволе Земля тебя в веках преобразила. В глазах твоих, как в окнах растворённых, — Мир, осенённый ясностью простой. Ты слеплена из глины золотой, Обожжена на камнях раскалённых. Как зыбко всё случайное на свете: Жара, прохлада, дождик или ветер… — Покинут мир, едва увидев свет… И ты сойдёшь моей плитой могильной. Но не угаснет мир, забыть бессильный Любовь, которой неизбывней нет. Сонет 16 Люблю тебя, клочок моей Вселенной, За то, что на космических полях, Всю многогранность мира восприняв, Его ты повторяешь совершенно. Вобрав лучи заоблачных просторов, Глаза моей звезды мне дарят свет, Трепещет кожа, как неверный след Из космоса летящих метеоров… О, золотистый отблеск бёдер лунных! О, солнце сладострастных губ безумных! Целуя раскалённые черты, Я сердце обжигаю, исступлённый… Моя голубка – космос, заключённый В девичий стан божественной мечты! Сонет 17 Люблю тебя не так, как любят самоцветы Иль факелы гвоздик, манящие огнём. Ни явью не назвать, ни грёзами, ни сном… — Ту тайну, что в глуши души моей согрета. Куст папоротника, не от цветка рождённый, Не знал я, что внутри меня цветы росли. В груди моей живёт священный дух земли, От забытья твоей любовью пробуждённый. Любовь моя к тебе – как дерево в пустыне. Без думы напускной, расчёта и гордыни Люблю. И наши дни и ночи так тесны, Что я гляжу на мир твоим любимым взглядом, А ты глядишь – моим, когда со мной ты рядом, А в сомкнутых глазах – одни и те же сны. Сонет 18 По склонам ты летишь крылатым бризом, Свергаешься, как селевый поток. И на ветру – волос твоих цветок – Как солнечных протуберанцев брызги. Сливается сияние Кавказа В изменчивую звонкую струю, Всю бесконечность малую твою Наполнить собираясь до отказа. На горы брошен серпантин дороги, Под ним – как ножны – яркие отроги, Река – как сабля – в кружевах мостов… И как сюрприз – причудливая ветка, И ароматы, брызжущие едко, И голубые молнии цветов. Сонет 19 Пока вступаешь ты в разливы синей пены, Восторженно пьяна залива красотой, Я пристально слежу за пчёлкой золотой, Сбирающей нектар по закуткам Вселенной. Скольженье от летка по незаметной нитке, Посадка на цветок, жужжание и – взлёт, И танец в золотом наряде – взад-вперёд… А жало так и ждёт убийства или пытки! Неистовый контраст мазута с апельсином Лавирует в траве проворным цепеллином, Взлетая в вышину при первой тени зла. А в это время ты, напитанная солью, Выходишь из воды моей счастливой болью… Ваял тебя Творец, усердней, чем пчела! Сонет 20 Моя дурнушка, ты – всклокоченный каштан. Красавица моя, не ты ли – ветра прыть! Огромный этот рот на два бы разделить, Но свежести родник ему природой дан. Дурнушка ты моя, ну, что это за грудь! – Два зёрнышка пшена едва-едва видны. Хотел бы у тебя я видеть две луны, На храмных куполах присевших отдохнуть… Дурнушка! От цветка – к цветку, всегда, везде, Красавица моя, как от звезды – к звезде, Как от волны к волне тебя я обретаю… Ведь от лучащей свет морщинки меж бровей До складки, что и днём – темнее всех теней, – За твой слепящий свет, за тьму люблю тебя я. Сонет 21 Губами всё скажи мне о любви, Чтоб не забыл я о весне в разлуке. Пусть я забуду любящие руки, — Оставь лишь поцелуи мне свои! Дыханьем заслоняя лунный свет, Задёрни вход густыми волосами. Мои глаза наполнятся слезами, Но знай, тому виною – детства след. Ищу я встречи с милыми руками В листве. И ты, касаясь колосками, Слепишь меня порывом тёмных сил. Любимая! Я знаю, эти чащи Царят во снах, нежданно приходящих, В которых я тебя не отпустил… Сонет 22 Я столько раз любил, мечты своей не помня! Не находя твой взгляд, не отвечал своим. В чужих краях была ты чудом полевым, Струящим аромат в палящем зное полдня. Быть может, я узнал тебя сквозь луч бокала В Анголе при свече неистовой луны. Быть может, ты была мелодией струи, Что под моей рукой, как море, зазвучала… А я тебя искал в воспоминаньях длинных, Бродил в пустых домах, в заброшенных руинах, Чтоб твой портрет найти до возвращенья дня. Но как-то вдруг в толпе к тебе я прикоснулся, Поднял свои глаза, обжёгся и – очнулся: Ты встала предо мной царицею огня! Сонет 23 Был свет огнём, хлеб щерился луною. Жасмин умножил таинства реки Зловещих звёзд. Но сень твоей руки Вернула день, исполненный покоя. Мгновенно мука адская души Переросла в вершину наслаждений. Отринув злость и ревность без сомнений, Две жизни слить в одну она спешит. Извечно были, есть и будут впредь, Пока не выйдет время умереть Последней капле жизни во Вселенной, Три ипостаси: я, и ты, и свет. Угаснет жизнь, но как святой завет – Любви двоих последний луч нетленный! Сонет 24 Любимая, смотри: на купол неба Взобрались прачки толпами, бранясь. Всё стало синим. Лишь мерцает вязь Летящих звёзд, а день умчался в небыль. Взгляни на дождь: в космической метели Таится рок, потоки звёзд гоня. Коснись цветка вселенского огня, Спеша, чтоб лепестки не облетели. В бескрайнем небе – только ширь простора, Открытого для света, и для спора Воздушных струй, и для летящих звёзд. Мы, находясь во власти сил небесных, Гадать лишь можем, что творится в безднах Простора, что огромен и непрост. Сонет 25 Пока любви не знало сердце, был я нищ. Меня шатало в промежутках меж вещами, Что распознать нельзя, не ощутив руками. Мир состоял из ждущих чуда пепелищ. Я проходил через салонный дым сигар, Через туннель, дневную лунную обитель, Через ангар, любых желаний истребитель, Ища вопросы на песке, как Божий дар. Всё было мёртвым для меня в моём дому, Чужим, случайным, и не нужным никому, И отторгаемым и разумом, и глазом, Пока твой облик небогатой красоты Не одарил мою, лишённую мечты, Скупую осень драгоценнейшим алмазом. Сонет 26 Ни Гватемалы поймы и луга, Ни Икике таинственные дюны Не в силах изменить твой профиль юный, О, ягода, что так мне дорога! Любовь моя! От тишины лесной Зелёных гор, где плющ струится длинный, До рудников безжизненных равнины – Во всём ты повторяешь край родной. Ни беспокойный сумрак горных рек, Ни камни Польши, ни Тибета снег Не тронули тебя, мой странник рьяный! Ведь навсегда в тебе воплощены По воле снисходительной Луны Гитары, глины и вино Чильяна… Сонет 27 Нагая, ты проста, открыта, как ладонь, Округла, как луна, и, как вода, прозрачна, Светла, как абрикос весной в наряде брачном, — Во всём, что вижу я, струится твой огонь. Нагая, ты горишь, подобно небесам Вечернею порой на Кубе иль в Майами. Ты величава так в земли бескрайнем храме, Что диадема звёзд пристала к волосам. Но ты и так мала, как полевой цветок, А мир вокруг тебя огромен и жесток! Тревожно мне смотреть, как мир тебя встречает. В нём – множество личин, запретов и одежд… Под ними – ясный свет стремлений и надежд, Которым лишь ладонь открытая мерцает… Сонет 28 Любовь – зерно к зерну, частица за частицей, Летящие сквозь тьму, сумятицу и страх, Сквозь боль и крик войны в кровавых сапогах… Ты – сумерки и дни добреющей пшеницы. Ты помнишь острова, мосты, седые дали?.. Звучали стоны фуг, мелькали времена, Несли нам радость кубки, полные вина, Но отрезвляли нас окрестные печали. В республике лились торжественные флейты, Полотнища знамён развёртывали шлейфы Над всходами цветов свободного труда. Входя в свои права, над Родиною милой Росистая весна уверенно всходила, Но осень мы забыть не смели никогда! Сонет 29 Пришла ты из убогих хижин Юга, Боящихся стихий и холодов. Наперекор пророчествам богов, Здесь учат нас простому делу плуга. Землисто-вороная лошадёнка, Горчащий поцелуй и сонный мак, И сизый голубь сумерек, и мрак… — В копилке горя бедного ребёнка. Ты сердце с чистотою обручила, Когда босые ноги приучила К неласковым дорогам и к траве. Мой бедный Юг, ты выросла в печали, В нужде… Но наши матери стирали Бельё в небесной южной синеве. Сонет 30 Твои ресницы – лиственницы плети. Века пеклись над обликом твоим. В крови твоей живёт зелёный дым – Древесная история столетий. Растаял след от сердца моего Средь сумрака, в котором не согреться, — И я скитался по свету без сердца, Надежду потеряв вернуть его. Но ты возникла островом мечты В древесных кронах дикой красоты – И я почуял дебрей ароматы. В дремучей сельве отыскал я мёд, Извлёк его из недоступных сот – И сердце возвратить мне помогла ты. Сонет 31 Кровь наших вен – из глиняных частиц. По городу мы рыщем, как койоты, Ища базар в последний час работы С растерянностью в выраженьях лиц. Я увенчал царицу всех цариц Зелёным лавром, майораном Лоты, По меркам уложив земли красоты В шаблоны канонических страниц. А ты, как тень вишнёвая, свежа. Глаза – из синей бездны два ножа. И сердце целый мир вобрать готово. Обточены черты морской волной. А поцелуй твой – плод в палящий зной, В муаре рос мерцающий медово. Сонет 32 Спросонок дом воистину – вверх дном! И новый день родится из белья Постелей… Точно жалкая ладья Плывёт от снов – в ту явь, что станет днём. С собою вещи тащат чью-то тень Путями неизведанной науки, Таят бумаги скомканные звуки, На дне бутылки спит вчерашний день… Ты, как пчела трепещущим крылом, Сгоняешь мрак, застрявший за углом, И проливаешь свет своею властью. И ясность воздвигается, как дом, И жизни дух – талантом и трудом – В дому и в мире утверждает счастье! Часть 2-я – ПОЛДЕНЬ Сонет 33 (уже начитан) Сонет 34 Дочь моря, дочь земли и дочь растенья, Когда плывёшь, сливаешься с водой, Но зрим на суше стан твой молодой, И в каждом жесте видится цветенье. От взгляда волны пенятся игриво, Земли коснёшься – всходы прорастут… В пропорциях чудесных Божий суд С морской водой замешивает глину. С утра Наяда тонет в бирюзе, А днём внимает дом земной грозе, Дрожа в беспрекословном подчиненье. А к ночи мрак ложится на лицо, Но охраняет рук моих кольцо Морские и земные сновиденья. Сонет 35 Вспорхнула с глаз моих твоя рука К цветущему кусту дневного света, Где волны и песок взлетали в лето, Как пчёлы с бирюзового летка. Твоя рука заставила греметь Посуду и баклажки с постным маслом, Водопровод в журчании прекрасном И хризантем пронзительную медь. Ночной светильник выйдет из-за гор И наши сны обережёт шатёр, Что в темноте сплетают ароматы. Твоя рука вернулась на глаза, Сложила крылья. Я не смел сказать, Что до смерти боялся их утраты. Сонет 36 (уже начитан) Сонет 37 Любви безумный луч, пунцовою угрозой Ступеньками взлетев по крепостной стене, Сквозь дымчатый туман ворвался ты ко мне В глубь сердца, что стучит пульсирующей розой. Не скажем никому, что только наша нежность Сложила витражи уюта наших дней. А горе утекло по венам, что длинней, Чем зимних непогод угрюмая безбрежность. Недаром все твои – и радости, и беды – В одну большую жизнь, чей путь земле не ведом, Слились как высший дар небес, как звон дождя. Господние дары плоды вздымают к небу, И теплится земля предощущеньем хлеба, И стонут погреба, вулканами бродя. Сонет 38 Трясётся дом грохочущим составом, Поёт плита, гудит осиный рой, В саду фонтан рокочет, как прибой, Твой смех бежит по пальмовым октавам… Лазурь стены беседует с брусчаткой, Приходит телеграмма, стынет чай… И меж смоковниц, словно невзначай, Вот-вот Гомер прошаркает украдкой. Там, в городе, – ни голоса, ни стона. В проулках тишина вершит законы, Лишь водопад доносит рыки львов. А ты шумишь, поёшь, спешишь куда-то, Но лишь за дверь, как в доме – без возврата Осенний холод наступить готов. Сонет 39 (уже начитан) Сонет 40 (уже начитан) Сонет 41 Не в том – беда, надменный мой январь, Что, обнажив небесную истому, Ты влил в бокал земного окоёма Тяжёлую густую киноварь. Не в том – беда, что по сухим плодам, Осенним днём дарившим миру счастье, Заплакал день неистовым ненастьем В смущении с печалью пополам. Но – в том, что вся опавшая краса Взошедшей грустью скроет небеса, Которые надежда просветляет. И ураганы по душе пройдут… Но защитит нас дом, его уют, Где на столе душистый хлеб сияет. Сонет 42 Сквозь птичий хаос солнечных высот Скользят лучами дни по глади моря, Сиянием с янтарной каплей споря И с мёдом восковых пчелиных сот. Полдневный час гудит, как грозный рой, В пустых попытках спрятаться под кроны. Прохладой дышит только лес зелёный, Лучами пробиваемый порой. Дрожит огонь пылающего лета. Земля, его дыханием согрета, Возводит рай, не любящий страдать. Земле тепла, воды, и хлеба мало. Ей нужно, чтобы навсегда не стало Того, что нас могло бы разделять. Сонет 43 Твои черты видны повсюду мне. Твоим сияньем Божий мир отмечен – В стремительности влажных взглядов женщин, В слепящих бёдер жаркой белизне… Как ноготки на пальчиках остры! Как ягодки, они продолговаты… Твоих волос я слышу ароматы Когда закаты в море жгут костры… Но не найти в других – того биенья И медной глины тёмного свеченья, Которые несёшь ты не боясь. Как бесконечна ты и – уникальна! Я прохожу с тобою беспечально Всю женскую святую ипостась. Сонет 44 Я люблю и не люблю одновременно. Жизни противоположности нужны. Звуки – это только крылья тишины, А огонь – прозренье холода вселенной. Я люблю лишь для того, чтобы любить, Вновь исчерпывая жизни бесконечность. Но любить я ДОЛЖЕН день, и год, и вечность – Вот за это я любовь хочу забыть. Я люблю и не люблю, как будто я Балансирую на кромке острия В роковом предощущении потери. Два пути, две жизни сложены во мне: Я люблю – и этим счастлив я вполне; И, когда я не люблю, в любовь я верю. 45 Не уходи ни на единый день. День без тебя – длиною в бесконечность! Так на вокзале проклятая вечность Ждёт поезда спасительную тень. Не уходи ни на единый час. Во мне сольются струи всех бессонниц, В набат соединятся звуки звонниц, Чтоб реки слёз исторгнулись из глаз. Не оставляй меня в слепой тоске Ни на минуту. Россыпью в песке Не поддавайся жадной круговерти! Ты и за миг так далеко уйдёшь, Что не найти ни правду мне, ни ложь – Увижу ли опять тебя до смерти. - Сонет 46 Из сонмища неисчислимых звёзд – На небесах, в воде, в лучистом слове… Я выбрал лишь одну своей любовью И свет звезды в свой каждый сон привнёс. Из бесконечной сутолоки волн, Несущихся по миру оголтело, Я выбрал лишь единственное тело – И с той поры безбрежным счастьем полн. Дождинки, камни, корни и ростки, Лучи Вселенной, полные тоски,… — В мой мир пришли, чтоб встретиться со мною: Я выбрал дикий жар твоих волос И сердцем сердце до небес вознёс – И выбор был одобрен всей Землёю. Сонет 47 Вот – семя, в лунку брошенное метко, Смогло достичь немыслимых красот. Со мною рядом будь зелёной веткой, Со временем на ней родится плод. Сначала расцветёшь неотразимо, Увековечив сладкий поцелуй. Потом земля и небеса незримо В тебя вдохнут блаженство зрелых струй. Огонь волос увижу на ветвях, Родившихся в неистовых мечтах. Твои черты подскажет каждый листик. Рот пересохший, жаждущий тебя, Найдёт в тебе поток любовных истин, Горячий сок плодов твоих любя. Сонет 48 Влюблённые пекут совместный хлеб, Лелеют каплю ночью на травинке… Сливаются две тени-половинки В пылу любовных сладостных потреб. Из сущих истин выбирая день, Сплетают мир тончайшим ароматом. Любовный кокон – неделимый атом, И не падёт от башни счастья – тень. В гнездо дурмана, воздуха и хлеба Слетают лепестки с ночного неба. Лишь для двоих раскрылись все цветы! Ни смерти нет на свете, ни предела, Когда слились в единственное тело Два тела в постиженье высоты. Сонет 49 Вчера ушла, пронзив деревья сада, Сквозь пальцы зренья, сквозь глазницы снов… Но завтра всё равно прибудешь вновь: Реке рассвета не найти преграды. И рук твоих никто не остановит, И взгляды снов никто не отведёт… Ты – время, чей стремительный полёт Галактика межзвёздным светом ловит. И небо над тобой возносит крылья, Неся ко мне, чтоб снова сделать былью Твою неподражаемую суть. Вот почему я воспеваю море, И Солнце, и Луну в ночном просторе: К тебе я прикоснусь когда-нибудь… Сонет 50 Мой друг сказал, что твой звенящий смех Внезапен, словно сокола паденье. Прорвав пространства, ветры и растенья, Как яркий луч, он поражает всех. Твоя стихия наполняет сад. Где жил покой, затворник бородатый, Взрываются фонтанами гранаты, И пчёлы света в стороны летят… А по ночам спадает мрак с небес, Трезвонит лунный колокол окрест, Гвоздики полыхают, мчатся кони… А просто кроха малая твоя Пронзает смехом толщу бытия, И пред тобой весь мир – как на ладони. Сонет 51 Твоя улыбка – приоткрытый взгляд Резных бутонов утренних магнолий. Твой смех – клинками серебристых молний Разит любые чащи наугад. Застывший на вершинах снежных гор, Твой звук ручьями звонкими сочится. Так меж араукарий громко мчится Свободный дух, ветвям наперекор. Чилийская кровинка Кордильер, Ты рассекаешь свод небесных сфер, Разя мечами смеха без сомнений. Деревьев пики рвутся к небесам. Твой смех подобен добрым чудесам, И свет несёт земле твой добрый гений. Сонет 52 Поёшь – и вьётся в небе дух весенний, И трели наполняют колосок, Хвоинки сосен тянут голосок, Соперничая с птицами Вселенной. Грохочут гулко в безднах океана Морские снасти, цепи, якоря, Набатом рынды – полнятся моря, Лениво-томным тоном каравана. Но лишь твой голос, звонкий и летучий, Взвивается стрелой, пронзая тучи И низвергаясь тяжестью дождя. Он отражает беды и напасти, Фиалкам дарит солнечное счастье, Сиянье благодати находя… Сонет 53 Вот – стол, вот – дом, исполненный терпенья, Вот – женщина, вот – хлеб, а вот – вода… Споткнувшись, вечность рухнула сюда, В живой костёр всеобщего горенья. Хвала – рукам, что над столом и грядкой Возносятся, порхают и поют… Да здравствует несущая уют Танцовщица с метёлкою и тряпкой! Коварные потоки рек упрямых, Кипенье волн, неистовых и рьяных, Горящей сельвы едкий дым густой… — В крови двоих нашли покой сегодня И синезвёздной колеёй Господней Текут безбрежной нежной простотой. Часть 3-я – «ВЕЧЕР» Сонет 54 О, мудрость, жизни разума предел! Великолепье кисти винограда Апофеозом солнечного сада Господь природной мудростью воздел. Парит голубка в толще облаков, Огонь румянит лакомое блюдо… Гармонии божественное чудо Сплетает вместе мудрость и любовь. Волшебный сон и горькая реальность, Простое бытие и гениальность… — Бокал любви наполнили, как мёд. Любовь и мудрость – два крыла могучих Парят над миром, разгоняя тучи – И ясный полдень в мире настаёт. Сонет 55 Ах, кабы дело – в зимних днях усохших! От бед и бедок мир спастись не смог. И нет от них – ни стен и ни дорог. Беда встревожит и покой усопших… Болезнь и боль протягивают ложку, К любой судьбе дотянется рука. В любом романе есть беды строка. Об этом надо помнить. Хоть немножко. Нельзя любить с закрытыми глазами. Чума и тиф охотятся за нами, За наше счастье умирает люд… Приносит нам стихия смерчи, сели… И на пути кровавые тоннели Глазами бед неистово нас ждут. Сонет 56 (уже начитан) Сонет 57 Лгут, что к Луне пути я потерял, Что будущего нет в моих ладонях. Что в ледяных потоках правда тонет О том цветке, что в муках создавал. …«Давно охрип мятежный зов сирен, И всё его богатство – только эхо Толпы, что ждёт презрения и смеха, А звон гитары не осилит стен»… И я метнул копьё в глаза обиды, Копьё любви, которой свет не видел, — И отстоял твой след среди зимы. Без света глаз твоих, что гасят веки, Я потерял свой путь земной навеки, Родившись вновь – царём подлунной тьмы. Сонет 58 Меж плодов поэзии в саду Я бродил залётным мореходом. И, блуждая под зелёным сводом, Громко напевал я на ходу. Я привёз мелодию грозы Из клокочущих архипелагов, Ритмику морских небесных стягов – В сердце цвета ранней бирюзы… И, когда неистовая свора Бросилась ко мне из-под забора, Я не дрогнул, свежей песне рад, — И лачуги пасмурного детства В чащах юга дали мне в наследство Твой неукротимый аромат. Сонет 59 Гонимый жизнью – обретёт со смертью Покой, какого в жизни просто нет. Но умиротворится ли поэт Бесстрастной похоронной круговертью! Он – словно торный камень на дороге, Терзаемый подковами судьбы В пучине – с властью бездарей борьбы, Чтоб, даже умерев, почить в тревоге. Прохвосты, чая, что ушёл гонимый, Ему поют засаленные гимны С тупой чванливой важностью свиней. Но ругань, что алкала этой смерти, Сомкнёт зловонный рот. На этом свете Смерть гения поставит крест на ней. Сонет 60 В меня стреляя, и тебя поранят. И яд стрелы, отпущенной в меня, Вскипев в горниле моего огня, Вослед за мною и тебя отравит. Я так боюсь, что юный облик лунный Пересечёт морщиною вражда, Что злые сны повадятся сюда, Порвав клинками злобы – арфы струны… Хочу я улыбнуться, поднатужась, А в зеркалах – гримасы корчит ужас. В углах злословит зависть целый день. Пустой костюм ворчит из тьмы кромешной, И с мерзкою кровавою усмешкой За мною ковыляет злая тень. Сонет 61 Любовь нам принесла свой длинный шлейф печалей, Колючий длинный луч терзающих шипов… На раны не гляди: я сделать всё готов, Чтоб нас с тобой ни страх, ни смерть не разлучали. Нет, в тех слезах твои глаза не виноваты, И не твоя рука вонзала в сердце нож, И страшный этот путь ногам твоим не гож: В конце того пути в глазах – одни закаты… В тот час, когда любовь в неистовстве прибоя На твёрдую скалу швырнула нас с тобою, Смолола нас двоих в единую муку, Любовь венчала нас единою печалью Путь простелила нам недостижимой далью, По раненой весне вручила нам тоску… Сонет 62 О, горе нам, любимая, с тобой! Хотелось лишь любить и жить любовью, Но подползла змеёю к изголовью Беда, куда страшней любой другой. Нам было счастье пылкое дано. Но бесконечно в счастье жить нельзя ведь – И путь коварный отыскала зависть, И ненависть нашла твоё окно. Убить любовь, которой нет дороже, Лишь тот способен, кто любить не может, Как зверь, лишённый ласки и забот. Но знать не знают те любвеубийцы, Что вечно их верёвочкам не виться, Ведь ненависть сама себя сожрёт. Сонет 63 Я брёл пустыней, где солёный камень Лежит как память о морских цветах, И в горы поднимался, тьмой терзаем, Пред вечностью испытывая страх. Я сельвой шёл, панически срывая Густых лиан смертельный поцелуй. И дикий аромат родного края Будил во мне потоки грустных струй. Не только ядовитой меди кожа Иль залежи селитряных камней, Что на скульптуры снежные похожи, Но и восторг весенних веток сада, Янтарь осенних ягод винограда… — Я – ваша часть, и вы всегда – во мне. Сонет 64 Вскипает жизнь моя сиренью от любви. Метался между скал я птицей ослеплённой, Пока не отыскал тропу к тебе, влюблённый, И не зажёг огонь любви в твоей крови. И я к тебе приник, взлетев со дна ущелья, К бездонной доброте хранилища зерна. Возник из пены волн, чтоб вспыхнула весна В неистовых глазах, не знавших укрощенья. Я пред тобой в долгу, в долгу неисчислимом. Он вырос из земли в родном краю счастливом, Как дерево растёт под небом из корней. Наполнен долгом я, как звёздами наполнен Колодец, где живёт огонь бездомных молний, В безводных злых степях, которых нет родней. Сонет 65 Матильда, где ты?.. Сердце давит бездна Всей тяжестью бездонной пустоты, Ломая грудь! Матильда, где же ты! Мне жизни нет с тех пор, как ты исчезла… Присутствие твоё необходимо. Я съел надежду взглядом в пустоте. И звёзд не видно в гулкой высоте Сквозь тень беды, подобной клочьям дыма. Безмолвной крышей дом притихший внемлет Паденью листьев осени на землю. Ночь перьями шуршит в плену дождя. Я жду тебя тоской пустого дома. Вернись в меня, прогнав мою истому, Иначе окна лопнут, не дождясь. Сонет 66 Я не люблю, неистово любя, Ведь, полюбив, я разлюбил однажды. Тоскую, не испытывая жажды, – И сердце бьётся счастливо, скорбя. Я не люблю, когда в любви тону. Я обожаю, страстно ненавидя. Хочу любить, любви своей не видя. Всплывая, как пузырь, – иду ко дну. Колючее сиянье января Мне ранит сердце, жарким льдом горя. Покоя нет, когда приходят зимы. Я стану жертвой собственной любви, Погибну от кипения в крови, Ведь я тебя люблю неизлечимо. Сонет 67 На Исла-Негра рухнул южный ливень Огромной каплей, как прозрачным сном. Наполнил землю, как Грааль вином, И каждый лист на пальмах осчастливил. В лобзаньях дай мне соль земли, и воду, Нектар зимы, исполненный чудес, И ароматный поцелуй небес, И штиль морей – терпения свободу. Я слышу зов – и рвутся двери настежь, Стучится в окна вечное ненастье, Волокна неба тянутся к корням. Колдует день-рыбак, сплетая сети… Безвременье зимы на целом свете Несёт любовь, надежду, веру – к нам. Сонет 68 (РОСТРА) Давным-давно русалка приплыла В венке цветов, причудливом и странном, Чтоб сесть на камни станом деревянным… Печаль Земли в глазах её была. Глядит русалка, полная тоски, На перемены в людях и в природе, Глядит, как мы уходим и приходим, Теряя дней минувших лепестки. У деревянной девы много лет Глаза глядели вдаль сквозь влажный свет Морской зыбучей бирюзовой кожи. В сетях веков мы рвём за нитью нить… Могла ли нас русалка полюбить! И всё же – охраняет нас. И всё же… Сонет 69 Жить без тебя мне – «быть или не быть?» Не наслаждаться, как ты возникаешь, Для вазы жизни – дней цветы срываешь, В туманах судеб ищешь тропки нить?.. Жить без свечи – добро несущих рук, Которая и не видна другому!.. Её огонь, уют несущий дому, Зажёг цветы, растущие вокруг. Жить без чудес явленья твоего, Что всё моё живое естество Вдруг вынесло на свет, доступный людям?!.. Ты существуешь, значит, я живу. И значит, жизни наши – наяву. И в знак любви мы были, есть и будем! Сонет 70 Иду по следу, остужая разум, По тонкому лучу судьбы твоей. Река открылась в прореди ветвей, Дождь небеса обрушивает наземь. Сочится брешь сердечная дождями. Пронзил мои терзания твой взгляд, В больной душе глаза твои горят, Тьма шелестит, сливаясь с небесами. Кричу: «Кто – там?» – но в сельве нет ответа. В молчанье листьев, и воды, и света – Я слышу лишь неразличимый звук. Я, оказалось, ранен был тобою. А думалось, что это – сумрак воет И дождь звенит и шепчется вокруг. Сонет 71 В морях любви – влюблённых путь неведом, И в плаванье безбрежном жадных душ, Что слёзы льют на островную сушь, Корнями горя прорастают беды. Мы в поисках колумбовых открытий, Где не коснётся соль твоих волос, Где хлеб растёт и счастье – лишь всерьёз, Пытаемся уйти от злых событий. Забвенья ищем в дальних уголках, На новых землях, в тесных закутках, Где можно жить, не ведая законов… Не до любви, где город злой шумит, Безумных толпы застилают вид И жители ругаются с балконов! Сонет 72 Зима… – и мы спешим на зимние квартиры, И южные дожди позолотили даль. С развившихся волос смахнём рукой печаль, Отправимся бродить по добрым странам мира. Вперёд же, корабли, машины, самолёты!.. – Сейчас же размахнув стальные крылья дней, Чтоб тайны разгадать, которых нет странней, Чтоб реализовать свои права и квоты… Вперёд, любовь моя, что венчана короной, Со мною вверх и вниз по плоскости наклонной Беги, лети, звучи, ловя со всех сторон Лучи земной любви… — в пустынях аравийских Иль в наших городах, упрямых, норовистых, Где беспредельна власть монархов без корон. Сонет 73 Ты помнишь, как возник из темноты, Тот человек, отточенный кинжалом. Он видел дым. Змея грозила жалом: Он знал, что без огня не вспыхнешь ты. С ним – женщина. Она была бледна, Как рыба, кверху всплывшая из бездны. Вооружась машиною железной, Навстречу нам с ним двинулась она. Они крушили горы и леса, И Кордильер свободная краса Несла потери, уступая взрывам. И понял я, что дым и есть – любовь: Я выбрал имя, лучшее из слов, – И стал неугасаемым порывом. Сонет 74 Блестит росой осенняя тропа В косом разрезе сада под луною, Под яблоком, сочащим звуки зноя. И метит плечи звёздная крупа. А днём туман натягивает сеть На острова в цикадной перепалке Сквозь дрёму рыб. И крачек гомон жалкий Не устаёт пронзительно звенеть. Молчит зима, как будто затаясь. Недвижно дремлет жёлтых листьев вязь. Осенний мир ушёл к своим истокам. Лишь мы с тобой, одни на всей земле, Уносимся на звёздном корабле, Ни бедам не подвластные, ни срокам. Сонет 75 Вот – Родина, вот – море, вот – наш дом, Родной причал безудержных скитаний. Без звуков дорогих – в клубке страданий В молчанье мёртвом жили мы с трудом. Ну, наконец, вспугнулась немота Живых дверей и призрачной разлуки. И постепенно шорохи и звуки – Уснувших крыс изгонят за врата. Стоял наш дом, рыдая день и ночь. Никто без нас не мог ему помочь, И чернота струила грусть из окон. Мы снова жизнь хотим в него вдохнуть, Но дом для нас не раскрывает грудь, Застыв в оцепенении жестоком. Сонет 76 Ривера, живописец твой, искал В листве лесов живые изумруды, Брал киноварь, мешая с глиной руды, Перенося в картину вспышки скал. Он написал твой горделивый нос, Зажёг зрачки, огня добавил взгляду И ото всей души – холсту в награду Арбузно-красный спелый рот нанёс. Нарисовал две головы анфас Вулканами любви с огнём из глаз, Из глины лучезарной два событья – В горящей шапке рыжего огня. Тебя узнает каждый по наитью… Узнают ли среди двоих – меня? Сонет 77 Несёт сегодня тяжесть дней вчерашних На лёгких крыльях завтрашних надежд. Сегодня – сила озарённых вежд И жажда перемен, совсем не страшных. Сегодня на губах твоих остался Цветочный вкус ушедшего вчера. Оно спешит убраться до утра По улочкам, где я с тобой скитался. Вчера, сегодня, завтра… — так, пока Мы день приносим в жертву, как телка, Считать не затрудняясь наше стадо. Но время – зёрна жизненных полей, Любовь – огонь в печи души моей, Ты – хлеб души, и большего – не надо! Сонет 78 Забыл слова – «всегда» и «никогда»: Глубокий след оставила победа. Люблю тебя, по сути – не изведав, Я всех люблю, в том – счастье и беда. Я не сплетаю тёрны, хоть убей! От подлостей не стану несчастливым. Когда душа вдруг дыбилась приливом, Она лишь выпускала голубей. Долой «всегда» и «никогда». Я есть. От имени любви имею честь За ясный свет бороться на планете. А смерть – всего лишь камень на пути. И мне с тобою – в радости идти. Натащим дров, костры в горах засветим. Часть 4-я – «НОЧЬ» Сонет 79 Любовь моя, во снах сливаются сердца, Кромешный мрак ночей собою разрушая. Двух барабанов бой несётся, возвещая Борьбу с лесной листвой до светлого конца. Ночной поход, костёр, алеют угли сна, Сгоревшие дотла лозины винограда, Ритмично грохоча, летят составы ада, В них – камни и зола у каждого окна… И потому, любовь, приблизь меня скорей К биенью светлых сил во глубине твоей, Ко взмахам белых крыл лебяжьего разбега, Чтоб на любой вопрос, слетевший к нам с небес, Мы находили ключ от створок и завес: За ними стынь луны – сменяет солнца нега. Сонет 80 Я воротился из печальных странствий К твоей гитаре, что звала меня, И к проблескам осеннего огня, И к золотым созвездиям прекрасным… Для всех людей прошу добра и хлеба, Для землепашца я прошу земли, Прошу, чтоб боль мою стихи могли Моей любовью вознести до неба. Играй же песни лунные гондолы Из неаполитанской баркаролы, Пока не заблужусь в подлунном сне! Бессонницы слетаются над спящим. И, лишь благодаря рукам парящим, Заснуть порою удаётся мне. Сонет 81 Ты навсегда – моя. Усни же в сне моём. И пусть в тебе уснут заботы и печали. Созвездья всех ночей с тобою нас венчали – И рядом ты лежишь прозрачным янтарём. Теперь во снах моих другая не уснёт. Ведь мы с тобой вдвоём плывём рекою жизни. Другой бы не пройти со мною тьмы капризной, Одну тебя во снах – любой со мной найдёт. Чу, в безмятежном сне разжала ты ладони – И знаменьем судьбы в неясной неге тонешь, И я тону в реке, несущей нас вдвоём. Молчит сиянье глаз под серыми крылами, И судьбы нас несут спасительными снами… Ну, разве не понять? – мы только в снах живём. Сонет 82 Любимая, закрыв ночную дверь, Давай пройдём по сумраку вселенной. Забудь про сны и думой вдохновенной Войди в меня и будь во мне теперь. Забудь про жёсткий падающий свет, Терзавший каждый будень твой ушедший. Про каждый час, про каждый миг отцветший… Приветствую приход ночных тенет! Плывёт корабль. В загробье? В день иной? Навек соединилась ты со мной. Мы – кровь и ночь, сплетающие узы. Сон, пробужденье, жизнь, а может, смерть – Что сердцем ты успела рассмотреть, Когда очнулась от ночной обузы? Сонет 83 Мне счастье – наблюдать тебя ночами… (Когда усну, увижу ли во сне?) Смотрю, когда катается во мне Тугой клубок раздумья и печали. Тебя уносят снов морские волны. На берегу спят мирные тела. Ни в сне, ни в жизни не осталось зла, Слияньем снов подлунный мир наполнен. Проснётся утром женщина другая, Вчерашние черты превозмогая, Вернётся в мир с кругов небытия. Но в глубине проснувшегося взгляда Живые тени снов ночного сада Мелькают, лики томные тая. Сонет 84 Опять сгоняет время в сети дня Работу, рокот, взгляды, расставанья… Как воротить земле её призванье – Взращенный колос вечного огня! Луна бросает свет на чистый лист Папируса ночной пустыни звёздной. В медлительности дома грациозной Покой вечерний рук твоих лучист. Моя любовь и призрачная бездна Сливаются во мраке поднебесья И в пузырьках бурлящего вина До той поры, пока в ночи просторной Мы не сольёмся капелькой, которой Река незримой вечности полна. Сонет 85 По улочкам туман приходит часто, Морозный пар дыхания быка. И застит звёзды, что несёт река, И месяц, напророчивший нам счастье. Едва посёлки вспыхнут жаром листьев, Крестьянок песни льются над рекой, И в горы Патагонии покой Уходит табуном осенних истин. Лицо твоё увил вьюнок печали. Любовь и лето образ твой венчали, Пока не соскользнула грусть с небес. Склоняюсь пред огнём ночного тела, К которому, как бабочка, слетела Туманы побеждающая весть. Сонет 86 Плывёт, фосфоресцируя, по небу Лучистый клевер Южного Креста. Ты, как всегда, прекрасна и чиста В холодном свете круглой булки хлеба. Зажгли четыре звёздных поцелуя В морозном небе инея сапфир – И поднялись, предощущая пир, Бурлящего вина тугие струи. Дорожкою из рыбной чешуи Бредёт по океану в сны мои Зелёный огонёк созвездья Юга. Сомкни со мной на миг свои глаза: Скрещеньем звёзд мерцают образа, Держась огнём небесным друг за друга. Сонет 87 Вспороли небо над Антофигастой Три клина птиц – три ранящих ножа. Их клокотаньем воздух задрожал – И сердце мироздания угасло. Тоска, ответь, где грустный твой исток! В прощальном клине этих птиц летящих Иль в трепетных предощущеньях спящих, Когда рожденья чуда близок срок? Тоски земной неизъяснимый лик, Пронзительный, как ста рожениц крик, — В холодном небе Чили распростёрся. Косяк осенний с ледяных морей Песчаным косам Родины моей Засовом неба запирает солнце. Сонет 88 Крадётся март, рисуя тайным светом На просветлённом небе стаи рыб. Несёт туманы ветреный порыв – И тают в мутной тишине предметы. Ты невзначай из мартовского пара Сваяла жизни солнца и морей. Уход печальный зимних кораблей Сопровождает женщина-гитара. Любовь – неосязаемая пена, Цветком огня по лестнице священной Зовущая сойти в бессонный мир, Где необъятны времена и бездны, Где все дары небесные исчезли, Когда над миром встал огня кумир. Сонет 89 Любимою рукой, когда умру я, Глаза мои погасшие закрой. В последний раз меня тихонько тронь Той кротостью, что мир перевернула. Я, спящий, подожду. Живи, как прежде, Всё так же слушай ветер на заре, Вдыхай неповторимый дух морей, Ходи по пляжам, где жила надежда… Оставь живым всё то, что я любил. А я любил, насколько было сил, Любил твоё цветенье, так цвети же! Всё будет так, как я тебя просил, Твоих волос коснётся шорох крыл, Я вознесусь – и вновь тебя увижу. Сонет 90 Решив, что смерть близка, почувствовал остуду. Но изо всех потерь скорблю лишь об одной: Всей жизнью для меня был поцелуй дневной, А поцелуй ночной и в смерти не забуду. Всё-всё, чем дорожил, утратило значенье: Стихи мои, друзья, и антиквариат, И дом, в котором жить с тобою был я рад – Одни твои глаза остались как прозренье. Пока шальная жизнь мешалась под ногами, Гигантскою волной – над мелкими волнами Вздымала нас любовь, невидимо для нас. Но в час, когда беда иль смерть стучится в двери, Иначе с высоты мы видим все потери – И раздвигает мрак лишь свет любимых глаз. Сонет 91 От возраста нас инеем покрыло. Нет времени жестокому конца. И сеть морщин – как язвочки лица. И дней капель – подтачивает крылья. Ладонь моя от времени грубеет, Бледнеют руки медные твои… И, словно в ступе, годы растолкли Две близких жизни, что друг друга греют. Две ягоды наполнил жизни сок, Но рано или поздно грянет срок – Они в земле навек лишатся света. Но и в земле – забвенья ток течёт, И всё, что знали мы наперечёт, В конце концов – бесследно канет в Лету. Сонет 92 Вдруг я умру, оставив жить тебя?.. Вдруг ты умрёшь, меня в живых оставив?.. – Другие земли в скорби жить не в праве, Лишь наши – будут помнить нас, скорбя. Посевы, утонувшие в пыли, Морская гладь и ветра дуновенье… Несёт река две крошки, два мгновенья, Которые не встретиться могли. Безбрежный луг, где повстречались мы, Безмерно мал на фоне вечной тьмы, Одна любовь сияет бесконечно. Начала нет и не снискать конца Большой реки, любовного кольца, И только берега реки не вечны. Сонет 93 А если вдруг твоя затихнет грудь, И в венах пламень жизненный погаснет, На полуслове смолкнет голос страстный, И крылья остановят в небе путь, Усни, свои уста полуоткрыв – Пускай продлится поцелуй последний, Запечатлев порыв счастливый, летний, И мне до смерти солнце сохранив. Усну, целуя губ застывший хлад, Пытаясь отыскать погасший взгляд, Сжимая грудь безжизненного тела. В одном объятье в землю мы уйдём, Единой смертью сплавлены вдвоём, Чтоб в вечном поцелуе жизнь слетела. Сонет 94 Когда умру, переживи меня… Живи, живи неистово и жарко, Забыв мой взгляд южанина к южанке, От солнца к солнцу струнами звеня. Я не хочу, чтоб утихал твой смех. Будь радостью: она – моё наследье. Не призывай меня на этом свете, И в горе горьком не ищи утех. Огромен дом забвенья моего. Сквозь стены ты легко войди в него И счастье нарисуй в его просторе. Прозрачен моего забвенья дом – И, если горе я увижу в нём, То, мёртвый, снова я умру от горя. Сонет 95 Любил ли кто, как любим мы с тобой! Давай забытый древний пепел сердца Воротим к жизни, дав ему согреться От поцелуя, ночью голубой. Любовь, давно утратившая пыл, Вернись же в мир решительно и страстно! Мы снова зажигаем свет прекрасный, Пока очаг вселенский не остыл. Погребена во мрак и холод снега Забытая задушенная нега… Её согреют спелых яблок свет И огненная кровь отверстой раны – И древняя любовь легко и странно Вернётся в жизнь, восставшая из бед. Сонет 96 Я верю, что эпоху наших дней, В которую мы жили и любили, Сметёт эпоха, вскинувшая крылья, Крылатая весна мечты моей. Чиновники, купцы и власть страны, Сплетённые во времени случайно, Устанут исполнять свой танец бальный Под музыку оркестра сатаны. Уйдут толпой очкастые божки, Роняя из портфелей пирожки, И разлетится тля пузатых клерков. Омоются прозрением глаза – И мы увидим неба образа В неугасимых звёздах фейерверков. Сонет 97 Лететь за грань? Сегодня?! Но – куда же?! – Без крыльев, без винтов, – во власть мечты… Ушли шаги за край земной черты, Уставшему не дав подняться даже! Лететь скорей, сейчас, сию минуту, Как мухи, как орлы, как наши дни… Взлети, в глаза Сатурна загляни – И зазвонят колокола как будто… Пусть ни дорог не хватит, ни сапог, И путь невыносим для сбитых ног, И корни перепутаны со мраком… Но на Сатурне ты возникнешь вдруг, Непостижимо вырвавшись за круг, – И станешь, наконец, пунцовым маком. Сонет 98 Та бездна, что в себя вмещает слово, Весомое, как миллионы книг, Со мной уйдёт, лишь минет жизни миг, И вновь землёю станет, что не ново. Ну, что с того, что славы яркий свет Бокал наполнив, через край прольётся? Ведь он – мгновенье отраженья солнца, Горящего в безмерной толще лет. Неторопливый мудрый мой глагол Уже давно в сторонку отошёл От пенных снов моих воспоминаний. Слов не осталось, кроме одного. Молчит любовь, не помня ничего. Но всколыхнёт весна волну признаний. Сонет 99 Пройдут века – и разум всех планет Поймёт, о чём молчат кусты и камни, Что суть вещей – забытый опыт давний, А скрипки наполняет лунный свет… Пройдя круговорот родной земли, Мы станем для кого-то сытным хлебом, В других наш голос зазвучит под небом, Прольётся конским ржанием вдали… И даже если будет всё иначе, Любовь людскую в бочки не запрячешь, Как медовуху древних пастухов. И моего ты не покинешь сердца, Блуждая взад-вперёд от дверцы к дверце Среди рядов мерцающих стихов. переводы С. Крюкова --------------------------------- ЗИМНИЙ САД Идет зима. Медлительные листья покровом тишины и желтизны диктуют мне сияющий наказ. Я книга снега, просторная ладонь, поля, округа в ожиданьи и весь принадлежу земле, зиме. Сперва в листве разросся шум простора, потом пшеницу звездную ожгло пунцовыми цветами, а там явилась осень и учредила письменность вина - но все прошло, и стала чаша лета иссякшим небом, а яблоко плавучее погасло. Я на балконе ждал в печали смертной, как в пору детства, дружного с плющом, - ждал, что земля свои протянет крылья к моей необитаемой любви. Я знал, что роза может облететь, а косточка недолговечной сливы опять заснет и снова прорастет, - и охмелел от полной чаши ветра, да так, что стало полуночным море, и пепельной - вечерняя заря. Уже утихомирилась земля, не пристает с вопросами своими, взъерошив шерсть бескрайней тишины. И снова я бродяга молчаливый, который издали прибрел, одетый в студенный ливень и в колокола, - в долгу перед земною чистой смертью за несгибаемость моих ростков. 1977 Перевод П.Грушко ТЕНЕВАЯ СИСТЕМА В каждом из этих дней, чёрных, как старые цепи, и опалённых солнцем, подобно огромным рыжим быкам, едва находящих себе опору в воздухе и сновидениях и исчезающих так внезапно и непоправимо, ничто не пришло на смену моим смятенным рождениям, и неравные меры, что кружат в моём сердце, выкованы из одиночества этих дней и ночей, и объемлют собой беспорядок печальных количеств. И вот я стою здесь, слепой и бесчувственный страж, недоверчивый, приговорённый к этому скорбному бдению, перед стеной, по которой течёт каждодневное время, и мои различные лица проходят одно за другим, как большие цветы, бледные и тяжёлые, непрестанно меняющиеся и неживые. (Перевёл Андрей Щетников) Стать тенью Какую надежду взлелеять, какое знаменье, какой поцелуй выпестовать в сердце, у истоков рассудка, в беззащитном начале, — ласковый и непреклонный над издревле мрачной пучиной? Какие крылья ангела потусторонних снов скрестить за спиной во имя вечной жизни, чтобы дорога моя среди звёзд смерти стала яростным полётом, начавшимся годы, столетья назад? Как это происходит? Может, мы, суетливое робкое племя, вдруг обретаем вечность во времени, перейдя последний рубеж земного пространства? Или, может быть, просто усталость и старость сомкнутся, как лунная волна неведомого прежде океана над горестно опустошённой нашей землёй? Так пусть же длятся вечно существованье моё и кончина. Да обяжет стальная сила меня к послушанью, лишь бы судороги новых смертей и рождений не проникли в потаённую глубь, которая мне суждена. И да буду я тем, что я есть, — где угодно, но главное — вечно: я, узаконенный свыше пристрастный свидетель, примерно себя разрушающий и берегущий в упорном служенье своему прирождённому долгу. © Перевод с испанского С.А. Гончаренко, 1977 Farewell* 1 Из глубины тебя в глаза мне смотрят глаза ещё не сбывшегося сына. Во имя этой жизни наши жизни должны, родная, слиться воедино. Во имя этих рук, его ручонок, мои должны бы убивать и строить... Во имя этих глаз ты спрячешь слёзы, хотя без слёз больнее будет втрое. 2 Не надо этого, родная. пусть нас не держит никакая сила, Ни слово, осенённое тобою. Ни то, чего не высказать словами. Ни ливень страсти, прошумевший мимо, ни дрожь твоих ресниц при расставанье. 3 (Я люблю любовь морских скитальцев: поцелуют – и прощай. Обещают возвратиться. Не вернутся, так и знай. Что ни порт – ещё невеста... Манит моря водоверть. Там в постели белой пены на себе их женит смерть. 4 Люблю любовь, где двое делят хлеб и ночлег. Любовь, которая на время или на век. Любовь – как бунт, назревший в сердце, а не сердечный паралич. Любовь, которая настигнет. Любовь, которой не настичь.) 5 Не опоить мне больше свои глаза твоими. Не заживить мне ими пронзительную боль. Но где б я ни был, буду твои глаза я видеть, и боль мою повсюду ты понесёшь с собой. Я был твоим, родная. А ты моей. И значит, отпущено так много любовью нам двоим. Я был твоим, родная. И ты была моею. Другой тебя полюбит. И станет он твоим. Я ухожу в печали. Но я всегда печален. Из края нашей встречи в какой иду я край? Прощай! – мой сын мне шепчет из-под родного сердца, и я шепчу: прощай! * Прощание Перевод С. Гончаренко По тебе я ночами изнываю от жажды и сквозь бред прорываюсь тщетно к жизни твоей. Так до судорог жаждет опалённая сельва жаждой жаркого горна, жаждой жадных корней. Что мне делать? Я сгину без очей твоих ночью. Я без них различаю одну пустоту. Твоё тело налито болью всей моей смуты. Ты меня настигаешь, как звезда — темноту. Я родился в рубашке из терновых вопросов. Лишь в твоём многозвучье я ответы нашёл. Белый якорь, упавший в наше общее море, ты зерну моей сути — борозда и глагол. Как поёт моя суша под твоими следами! Как без глаз твоих жажду глаз моих утолить, если ты — моя жажда и её утоленье… Как забыть тебя, если невозможно забыть? Если ты наважденье, как избыть его, если даже кости и жилы жадно жаждут тебя? Жаждут до исступленья, беспощадное счастье, разрываясь от боли и до боли любя. Жажда губы сожгла мне. Где же губы любимой? Жажда выпила очи. Что же очи твои? Отыщи в себе, — слышишь? — запали в себе жажду и в костёр моей плоти снизойди и сгори. Эта жажда пожара неужели не сыщет пищи в сердце твоём, не сожжёт без следа, и в соитии смертном не сойдутся две жажды, истребляя друг друга, как огонь и вода? Перевод Сергей Гончаренко Любовь (Из цикла "СТИХИ КАПИТАНА") Забери у меня хлеб, если хочешь, забери воздух, но не забирай у меня свой смех. Не забирай розу, цветок-копье, который ты срываешь, воду, которая внезапно разливается от радости, внезапную волну серебра, рожденную в тебе. Моя борьба сурова, и я возвращаюсь с усталыми глазами временами от увиденного неизменная земля, но когда входит твой смех, он поднимается к небу в поисках меня и он открывает мне все двери жизни. Любовь моя, в самый темный час твой смех открывается, и если вдруг ты увидишь, как моя кровь окрашивает камни улицы, смейся, потому что твой смех будет в моих руках как новый меч. Осенью рядом с морем, твой смех должен вызывать восторг его пенистый каскад, а весной любовь, Я хочу, чтобы твой смех был подобен цветку, которого я ждал, голубому цветку, розе моей отзывающейся эхом страны. Смейся ночью, днем, при луне, смейся над извилистыми улицами острова, смейся над этим неуклюжим мальчиком, который любит тебя, но когда я открываю закрой мои глаза, когда мои шаги стихнут, когда мои шаги вернутся, лиши меня хлеба, воздуха, света, весны, но никогда твоего смеха ибо я умру.