для тех, кто слушает стихи Диана Эфендиева:

Злая музыка 

Напряженная и злая набирает обороты. 
Злая музыка играет, глушат низкие частоты.
Остро, жарко, словно жалят сатанеющие осы.
Никого еще не жалко. Это осень? Это - осень?
Никому еще не горько, в облака не залетая.
В драной юбке на пригорке – золотая? Золотая?
Лето косы заплетало, стали - ливневые космы.
Трепетала, лепетала: это космос, это космос...
Это возраст, золотая, нарастающая скорость.
Эта музыка растает. Это скоро. 
..^..   










*  *  * 
        
погибшим под астрообстрелом
не будет хулы и хвалы
небесный ручей между делом
девятые катит валы

автобусы едут на питер
идут поезда на москву 
с высот кровоточит юпитер
свинцом осыпает сатурн

где этот торжественный транспорт
наш шепот смывает дождем
и карта и компас и паспорт
и ходим и курим и ждем

но все суетливо и тщетно
но все перебор перехлест
ни лодки ни шлюпки ни щепки
добраться до огненных звезд
..^..




*  *  * 

Смотри на мир за лобовым стеклом,
Люби проездом здания и парки,
Не принимая опыт за подарки,
И не тревожа космос подо лбом.

Иди как ветер поверху травы,
И не теряй, мой ангел, головы.

Наш мир не то что б тесен или мал,
Он сокращается накинутой петлею
Над крошечной, испуганной землею...
Что раньше - карандаш или овал?

Подумай, ангел, но не говори.
Не открывай чужие словари.

Живи беспечно. Лучше без любви.
Поверь мне на слово, любовь всегда вторженье.
Но, если что, - стреляй на пораженье:
Все до единого запачканы в крови...

Мы на войне, мой ангел, на войне.
Мы просто не умеем быть вовне.
..^..





*  *  * 

быть снегом, следом, отпечатком 
от каблука;
с руки потерянной перчаткой;
быть как рукав

реки, который слишком долго
в тебя впадал;
быть лишь влечением, не долгом,
быть как вода;

вписаться в твой округлый почерк,
в наклон, нажим,
быть не в строке, а между строчек
как миражи;

быть самым низким реверансом
безликих свит;
быть кровью жертвенного агнца
в дань нелюбви.
..^..




*  *  * 

Я на лето сниму старый дом между сосен у моря
Там, где замерло время, уснув в створках ракушек хрупких
Где  на  стенах букеты из трав пахнут пряно и горько
В чашке с белой эмалью лесные стоят незабудки

Сине-белую скатерть накину  на  стол у окошка
И в заварочный чайник добавлю душицы и мяты
И до блеска начищу песком все кастрюли и ложки
И прохладные простыни будут свежи и несмяты

И в каких-то неспешных делах вдруг опустится вечер
Станет войлочно шаркать, шуршать и скрипеть половицей
И дрожащий огонь поцелует высокие свечи
И закроется книга с закладкой на третьей странице

И устроившись в кресле, укутаюсь клетчатым пледом
В летаргическом сне ожиданья тебя и рассвета
И когда ты придешь, я кормить тебя буду обедом
Земляничным вареньем, впитавшем все запахи лета

И лиловая ночь растворит в тишине эту дачу
Будем просто молчать и сидеть, взяв друг друга за руки
И, должно быть, легко и внезапно мы оба заплачем
От спокойного счастья между сосен у моря разлуки
..^..





Поезда 

От Себежа - на Псков, на Гдов...
Они нас сами выбирали -
Постели зимних городов
И пригородов пасторали...
О, как поставлен на поток
Лубок вокзальных поцелуев! -
Под электричек "аллилуйю"
Свободы водочный глоток.
Желанье мочь. Желанье сметь. 
Усвяты. Кунья. Невель. Велиж...
О, как легко и свято веришь
В названий сладостную медь,
Во вседоступность языка!
А горизонт - нечеток, вытерт...
От Чудово - Любанью - в Питер.
И дальше, дальше, - в облака...
..^..















*  *  * 

Озвучь меня, покуда я нема.
Пока сума, а дальше я сама
Подстроюсь под гуденье камертона.
Звучи, звучи, другие не смогли...

А что там в этой папке из картона?
На нотный стан нанизаны нули

Ударь в мой раздраженный барабан,
Хлестни смычком скрипичного раба,
Взасос целуй невинные свирели...
Еще фальшиво, но звучи, звучи!

И не жалей тех, что не уцелели.
На нотном поле корчатся ключи.

Играй и пой, покуда я пуста
Как все нули из нотного листа,
От цифры, до которой досчитала.
Пока зима, молчание да тьма –

Подай не знак, но звук - уже немало.
А там – сама.
..^..




















Автоматическое письмо
			    (end if)

вот мы выпили с инженером-электриком по пятьдесят коньяку
глаза закрываются пятница длится и делать нечего
у меня есть сердце раз болит оно в левом боку
вообще во мне есть много чего человечьего
только пятница длится крутится стул светится монитор
невостребованное оседает тайное явной пылью
вот мы выпили с инженером-электриком но все не то
как если бы ехать в пыльтсамаа а попасть пыльва
день отступает пятится пятница длится длится
нечем заняться если только продлить коньячный заплыв
в эту пятницу снова со мной ничего не случится
в програмировании по правилам каждый if заканчивается end if
..^..























*  *  * 

Чужие губы дымом пахли.
И облака как клочья пакли
Закат палил. 
И без вопросов: то ли? так ли? 
Играла роль в чужом спектакле,
А после застучали капли,
И дождь полил.

Негромко радио звучало,
Лишь я сидела и молчала,
Слова забыв...
В окно глядела и скучала.
Качалась лодка у причала.
И без конца и без начала
Пил дождь залив.
..^..
















*  *  * 

Утром проснешься - по горло в снегу.
Хриплый будильник прокукарекал.
Время входить в эту белую реку.
Где твоя пара - сапог к сапогу?

Мимо и мимо стучат поезда.
Не успеваешь загадывать счастье.
Где твое целое? Равные части,
Рваные раны, пустые места.

В небе ни ангела, ни огонька.
Бедные тонут в снегах лилипуты.
Белое сверху и даже вовнутрь -
Белое, если дойти до ларька.

Где твой близнец? Растворен в белизне,
В едких декабрьских хлопьях, как в хлоре.
Поезд подходит. Загадывай горе.
Снег...
..^..
















*  *  * 

Не хочется о высоком
С тибетских моих низин.
Что делать с орлиным оком
В трясине живя, в грязи?

А также с пером последним?
- Под ребра его, и ша!
Из раны ползет наследник -
Моя, е-мое, душа:

В пушке первородном рыло,
Зародыш бревна в зрачке.
И тоже ведь не бескрыла,
Но, боже, скажи, зачем?

Чтоб мелким осколком зренья,
Крупицей пшена, овса,
Увидеть ее паденье
В высокие небеса...
..^..














*  *  * 

А снег все падал, падал, падал куда-то ввысь.
И я - за ним, и кто-то плакал: остановись…
И было странно, и опрокинут был небосвод, 
И в небо снег летел подкинут наоборот, 
И дно божественной ловушки не знало дна, 
И кто-то спал на раскладушке в капкане сна, 
И я, притянутая небом, не рвала жил,
И кто-то в городе без снега меня забыл.
..^..











*  *  * 

я могла бы, наверное, быть той высокой травой -
той зеленой водой, и листвой над твоей головой
лепестком иван-чая с алмазной росой на весу
что хранит тебя здесь, в этом дремлющем тихом лесу
я могла бы, наверное, стать продолженьем строки
отраженьем твоим в амальгаме недвижной реки
или ветром, качнувшим деревья дыханию в такт
просто нежность.
пустяк.
просто так
просто так
просто так…
..^..













*  *  * 

…и вдруг спохватишься - с утра на лужах лед…
И так прихватит…. и замрешь под аркой
в пустом дворе. И слева - больно, жарко,
там, под пальто… Но еще больше - жалко.  
Разлитый, испаряющийся йод
пейзажа, воздуха, и бурых прелых листьев,
и этот запах… И походкой лисьей
на цыпочках зима уже идет…
А ты, как обезумевший фотограф,
рвешь пленку дня, и в сумерках, впотьмах,
все щелкаешь, без вспышки, без ума
ее следов затейливый автограф...
..^..

















*  *  * 

...и ангел рваным галочьим крылом
захлещет в миг, когда на бело-черный
снег упадешь, и город прокопченый
взметнет своих оград металлолом!
И в пасмурных, тоскливых небесах
белесый серп так тонок и нестрашен,
и, кажется, он так же ошарашен,
как здания в строительных лесах, 
рукав канала, позвонки моста,
парадные подъезды, рельсов ленты 
и красного гранита постаменты,
и музыка в общественных местах.
час пик, машины, пробка на кольце,
летящий мокрый снег - все мимо, мимо...
И ты  - в снегу, с дурной улыбкой мима
на белом, леденеющем лице ...
..^..




















Маленький герой

Герой в календаре назначен на второе,
Но первого числа принцесса умерла.
Ни чепчиков, ни роз, ни оды в честь героя,
Ни дырок наградных под острием сверла.

Ни замок осадить, ни заключить союза,
Ни в плен не захватить, ни выкопать могил.
Другим убит Дракон, повержена Медуза,
И на десяток верст ни бабы, ни яги.

Перо изъела моль. Экскалибур тупится
В преддверии побед, грядущих катастроф.
Ни «мутабор» сказать, ни выпить из копытца.
И пахнет лишь едой от полевых костров.

Шиповник во дворе уже разросся втрое...
Но, боже мой, зачем я слышу голоса?!
На первое был борщ. Цыпленок на второе.
Я маленький герой. 
Мне некого спасать.
..^..

всё в исп.  В. Луцкера